Когда пройдут сотни
Недель, и позади будут
Дети, внуки, тюрьма и сума,
И деться уже будет некуда,
На кровати из белого мрамора
Будет лежать человек.

В сени прикрытых век,
Перед полузакрытыми
Глазами — город в зелени
Раскинувшийся,
Упивающийся собственной безответственностью,
Пьяный от весны,
Вдыхающий май, словно дым табачный.

А над головой его маятником — фимиам,
И голос низкий
Водой речной льется:
«Исповедую едино крещение
Во оставление грехов».

Шелест листвы висит куполом,
Снимает обязанности и пригрешения.
Брусчатка гулко отзывается от каблуков,
Своим стуком убеждает
В безусловности происходящего,
И солнце, жаркое, теплое,
Говорит о том,
Как хорошо быть
В весеннем городе,
Самим собой,
Непреходящим и вечным.

Вдыхать запах цветов,
Сирени, черемухи,
Воды над мостами,
Дышать грудью полной,
В первое из времен
После мертвой зимы.

А над ним равномерно
Из стороны в сторону
Глубиной многометровой
Прожитых дней
«Исповедую едино крещение
Во оставление грехов».

Аккордеон на улице,
Заливается хохотом,
Улыбается мужчине,
Фонтан обливает холодной водой,
Посреди жары
И весь город
Пьяный и счастливый говорит:
«Ничего не умрет,
Ничего не умрет».