На перегоне «Нагатинская — Нагорная»
Отрицаю свою гору и крест.
Не подвергая себя повторному водному или масляному
Крещению,
В столице России оленеводной
Вторю стуку колёс.

Исходя на жир и оцет,
Потроха и чермет —
Думаю о тебе.

Самое важное и самоценное —
Среди волн соленых на островке
Глазами в нерабочий бинокль
Смотришь в даль морскую
И небесную,
А я — засматриваюсь на тебя:
Вся такая чудесная, невероятная,
Стройная как лань синеокая.

Потом поворачиваешься ко мне
(Волосы русые развевает ветер):
Посмотри мол и сам.
И не дожидаясь ответа,
Целуешь в губы.

Сотни твоих ароматов —
Телесных, цитрусовых, шоколадных —
Вцепляются в мои хеморецепторы,
Обнимают окситоцином
(Так ведь ты говорила?)
И я пьянею,
Как шестнадцатилетний
От столь манящей тебя.

Ещё приходит в голову мою проснувшуюся,
Как мы с тобой, слишком поздно проснувшись ранним,
Бежим зимой на поезд,
Продрогшие от застарелого
Одиночества и минуса за бортом.

Потом сидим в двухэтажном вагоне
Будто вдвоем, будто бы сплели облако из сладкой ваты
Вокруг и никого
Рядом, кроме
Тебя.
Руки переплели плющом,
И ты так обнимаешь,
Что внутри у меня
Расцветают цветы,
Сады оазисные,
Раз в пятилетку дающие свои
Плоды.

На перегоне «Бибирево — Южная»
Думаю о том, что хотел бы все же
Любить тебя,
Моя родная, моя хорошая,
Да только не знаю уж как
Больше.