Отметая латынь,
Перечеркивая древнегреческий,
Запрещая себе иврит,
Буду говорить с вами
Хрустальными словами,
Самым легким,
Мягким как ластик,
Хрупким как грифель
Языком.

В тот день, когда стану
Пятым из вопиющих
И провозглашающих
Пророков,
Не в Сирии или Месопотамии,
Но в заснеженной Гардарике
С высоты трехсотшестидесятого эшелона,
Заменяя «шва» на «щ»
Гортанью набухшей
Возвещу:

«Нет ни рая, ни ада,
Ни чистилища, кроме тех,
Что строите себе здесь и сейчас
Из кирпича обожжённого
Своих душ.

И когда ты умрешь,
С собой не возьмешь
Ни дамасский нож,
Ни сокровищ,
Лишь свои злобу и ложь.

И любимые тобой
С тобой туда не пойдут:
Оставь их здесь.
Перед отъездом далеким
Оставь также
Ненависть и спесь.
И ушедших нигде не найдешь,
Кроме своих снов.

Подтверждая слова предшественников,
Утверждаю:
Не знаю порока большего,
Чем уныние,
И жажды большей,
Чем отдавать и любить.

Заповедую избегать
Воровства и убийства,
Искоренять из сердец своих
Скорбь,
Наполнять же их
Светом и радостью.
Завещаю каждому жить».